ЕДЕМ В КИМРЫ
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
"Наша публика так еще молода и простодушна, что не понимает басни, если в конце ее не находит нравоучения. Она не угадывает шутки, не чувствует иронии; она просто дурно воспитана. Она еще не знает, что в порядочном обществе и в порядочной книге явная брань не может иметь места; что современная образованность изобрела орудие более острое, почти невидимое и тем не менее смертельное, которое, под одеждою лести, наносит неотразимый и верный удар",- Михаил Лермонтов.
Поездку в Кимры организовал солист нашего ансамбля Лысой, он проживал там ранее, а затем переехав в Москву все же поддерживал связь с представителями городской администрации.
По понятным причинам Петр остался дома.
Но, прежде чем продолжить наш рассказ, нужно несколько познакомить читателя с этим замечательным лицом.
Лысой, так его прозвали члены нашего коллектива, был совершенно добродетельный человек во всем значении этого слова: даст ли ему кто из почетных людей взаймы -- он благодарит; щелкнет ли его кто слегка в нос, он и тогда благодарит.
Если у него спрашивали: "Отчего это у вас, Лысой, джемпер разъехался?" -- то он обыкновенно всегда отвечал: "А у вас и такого нет!
Он всегда ходил в сером джемпере, с прорехой под мышкой, откуда торчал клочок рубашки, в синих джинсах с блестящими пуговицами, с голым, как колено, черепом и потрепанным планшетником в руках, который он купил по дешевке у знакомого пьяницы.
Лысой не старался изменить не только данного ему богом образа, но и своего туалета, в котором ходил. Серый джемпер и синие джинсы с блестящими пуговицами нравились ему и потому, что в этой полуформенной одежде он видел слабое воспоминание той одежды, которую он носил некогда в Кимрах, провожая своих начальников в отпуск или отправляя их в гости.
Но вот что странно: Лысой имеющий жену и ребенка, любил ночевать в разных домах.
Нет, нет - вы не подумайте, дом у него был. Прежде, в Кимрах, но он его продал и на вырученные деньги купил автомобиль.
Затем Лысой и его продал, так как не имел возможности постоянно тратиться на бензин, и стал ночевать в разных домах, особенно тех друзей, которые находили удовольствие щелкать его по носу. Иногда Петр, поевши яблоко бросал в него огрызок, так, по - дружески, и вместе они громко хохотали.
Лысой любил готовить и хорошо поесть. Особенно хороши получались у него малосольные огурчики, пересыпанные укропом и чесноком. Запах распространялся на всю комнату и пробуждал у всех присутствующих здоровый аппетит. Повиноваться всегда было его стихиею, и потому он, взявши вязанную шапку и планшетник, немедленно отправился в путь.
Но, идучи, стал рассуждать, каким образом ему занять руководящий пост, чтобы самому стать большим начальником. (Чуть позже общественник Бубкин, все же надоумит написать донос на Игоря Николаевича, но это будет позже). А пока он только рассуждал о своем большом уме и перспективах. И какие же могли быть перспективы, думал он... Виски, Абрау Дюрсо, молодые женские тела и французская любовь. Подберет он какую - нибудь администраторшу или молоденькую бухгалтершу, подарит ей фельдиперсовые чулочки и...
Да ведь сколько за этот фильдеперс ей издевательств прийдется вынести! Ведь он ее не каким-нибудь обыкновенным способом, а подвергнет французской любви. Извращенцы эти французы, между нами говоря. Хоть и жрут богато, и все с красным вином.
Однако, несколько крутой нрав сего, впрочем, достойного человека делал его предприятие почти невозможным. Да и как, в самом деле, ему решиться на это, когда встать с постели уже ему стоило великого труда? Но положим, что он встанет, как ему прийти туда, и начать что - то делать? Чем более Лысой обдумывал свои решения, тем более находил препятствий. День был душен; солнце жгло; пот лился с него градом. Лысой только что выступил вместе с ансамблем на большой сцене и опять погрузился в свои мечты о молоденькой бухгалтерше, что работала с ним в одной организации. Мечтал он о том, что станет однажды начальником (безусловно при помощи общественника Бубкина), подарит ей фельдиперсовые чулочки и займутся они долгожданной французской любовью.
Получает она мало, по девятому разряду всего пятнадцать тысяч, размышлял он, Да… мало.
Ей то и на питание не хватает.
Прибежит молоденькая бухгалтерша, ведь за пятнадцать тысяч в ресторан не пойдешь.. Ест она в городской столовой, дрожит, морщится, а лопает. Подумать только: сто пятьдесят рублей из двух блюд, а они оба эти блюда, и пятидесяти не стоят.
А ей разве такой стол нужен? У нее и бронхи расстроены, и женская болезнь, на службе с нее вычли, тухлятинкой в столовой накормили, эх - хе- хе!!
- Потому, фельдиперсовые чулочки будут в самый раз,- думал он, и сразит он ее этакой роскошью и не сможет она в такой шалости.
Так, Лысой обдумывал свою будущую жизнь. Но, до начальствующей должности еще было далеко, а французской любовью с бухгалтершей хотелось заниматься уже сейчас. Выступление прошло успешно, наш ансамбль в числе первых отстрелялся на фестивале "Казачья станица Москва", что проходил в Лужниках. Лысой как обычно напросился к очередному другу в гости, учтительно предупредив жену. Та не возражала. Ну и наконец, решился.
Он незамедлительно взял телефон и отправил молоденькой бухгалтерше любовное СМС. Но видимо по ошибке сообщение пришло Мокше.
- Французской любовью?- Мокша от волнения заговорила на индюшином языке. Ее руки задрожали, то и дело подбрасывая телефон, как горящий уголь.
Лицо ее изменилось, Мокша вдруг побледнела, окаменела, совсем скоро лицо ее искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз ее посыпались искры. Сама она съежилась, сгорбилась, сузилась... Ее сумка, узелки с которыми она ни когда не расставалась, тоже съежились и поморщились... Ее отвисший подбородок стал еще длиннее.
Атаман, молча наблюдавший за этими изменениями на ее лице, пытаясь распознать клокочущие звуки вырывающиеся из ее груди с силой ударил кулаком по спине, думая что она подавилась. Мокша подпрыгнула и дрожащей рукой протянула телефон....
Тем временем ужас охватил Мокшу - шутиху. Женщина она была далеко не молодая, к тому же консервативного устоя. Уж много лет ей никто не делал никаких любовных предложений, о французской любви она и представления не имела, потому сильно разволновалась, да так, что потеряла дар речи.
Однако Лысой, несмотря на то, что его иногда щелкали по носу, был довольно хитрый человек на многие дела, -- он очень знал, когда нужно прикинуться дураком, и иногда умел найтиться в таких обстоятельствах и случаях, где редко умный бывает в состоянии извернуться. Потому, сумел и в этот раз выкрутиться, как всегда прикинувшись пьяницей.
Так вот именно этот Лысой и предложил нашему ансамблю поехать в город Кимры на гастроли.
Участники ансамбля ночевали в гостинице, в то время как сам Лысой прикинувшись непонятливым дурачком - пьяницей отметил свой продюсерский дебют очередной попойкой, стащив со стола гонорар за выступление в сумме тридцать тысяч рублей. Выпить он любил. Но об этом немного позже.
Прекрасный человек этот Лысой !
Его знает и местный депутат не выговаривающий половину букв Пеньжинько и протопоп отец Мунарий, что живет недалече, завидя его он всегда говорит, что никого не знает, кто бы так исполнял долг христианский и умел жить, как певец Лысой.
Впрочем его окружение было подстать этому лентяю.
Дружит Лысой с общественником Бубкиным.
Йозеф Валеръянович Бубкин, ближайший друг Лысого, любит ездить с казаками на гастроли и плести интриги будоража окружение.
Йозеф Валерьянович был короткий, толстый и лысый. Он не обладал никакими талантами, кроме как воровать, преимущественно у своих друзей и тихонько делать мелкие пакости.
Вся его кипучая натура, была способна только на подлости. Он был не только гениальным общественником, но и гениальным лентяем. Потому и прибился к ансамблю, руководитель которого не был подвержен интригам и на льстивые улыбки подлого общественника Бубкина, который рассыпался в комплиментах при виде атамана, смотрел сквозь пальцы.
А какой богомольный человек Йозеф Валерьянович. ..Каждый воскресный день надевает он жидовскую одежду и идет в церковь. Взошедши в нее, Йозеф Валерьянович, раскланявшись на все стороны, обыкновенно помещается на крылосе и очень хорошо подтягивает тенором. Когда же окончится служба, общественник Бубкин никак не утерпит, чтоб не обойти всех нищих и сделать с ними фотографию - селфи. Он бы, может быть, и не хотел заняться таким скучным делом, если бы не побуждала его к тому природная доброта.
Йозеф Валерьянович очень любит, если ему кто-нибудь сделает подарок. Это ему очень нравится.
Потому очень хороший человек и верный приятель Лысой стал ему настоящим другом. Они такие между собою приятели, каких свет не производил. Лысой, который до сих пор еще ходит в сером джемпере всегда говорит, что Лысого и Йозефа Валерьяновича Бубкина сам черт связал веревочкой. Куда один, туда и другой плетется.
Йозеф Валерьянович был пять раз женат. От каждой жены он имел по ребенку, от некоторых дети до сих пор находятся в приюте. Несколько раз он пытался забрать их оттуда, но его кипучая натура не могла позволить ему это сделать, тотчас же находились определенные дела в районе, которые никак не могли обойтись без него.
Хотя поговаривали, что он женился в шестой раз, но это совершенная ложь. Я очень хорошо знаю Йозефа Валерьяновича, он и сейчас готовит еду по утрам какой - то барышне и делает селфи с ее детьми и внуками, воображая себя приличным семьянином.
Я знаю хорошо общественника Бубкина и могу сказать, что он даже не имел намерения жениться. Откуда выходят все эти сплетни? Так, как пронесли было, что Иозеф Валерьянович родился с хвостом назади. Но эта выдумка так нелепа и вместе гнусна и неприлична, что я даже не почитаю нужным опровергать пред просвещенными читателями, которым, без всякого сомнения известно, что у одних только ведьм, и то у весьма немногих, есть назади хвост, которые, впрочем, принадлежат более к женскому полу, нежели к мужескому.
Несмотря на большую приязнь, эти редкие друзья не совсем были сходны между собою. Лучше всего можно узнать характеры их из сравнения: Лысой имеет необыкновенный дар говорить чрезвычайно приятно. Господи, как он говорит! Это ощущение можно сравнить только с тем, когда у вас ищут в голове или потихоньку проводят пальцем по вашей пятке. Слушаешь, слушаешь -- и голову повесишь. Приятно! Чрезвычайно приятно! Как сон после купанья.
Иозеф Валерьянович, напротив; больше молчит, на всех совещаниях, на которых ему приходится находиться он уткнет свой взгляд в телефон и пересылает всем друзьям свои и чужие фотографии, беспрерывно ерзая из - за геморроя на стуле. Зато если влепит словцо, то держись только: отбреет лучше всякой бритвы. Лысой пузат и высокого роста; Йозеф Валерьянович намного ниже, но зато распространяется в толщину. Голова у Лысого похожа на редьку хвостом вниз; голова У Йозефа Валерьяновича на редьку хвостом вверх. Лысой только после обеда лежит в одной рубашке на диване; к вечеру же надевает свой серый джемпер с прорехой под мышкой из которой торчит рубаха и идет куда-нибудь - или к магазину, или в поле ловить мух. (Такое смешное и необычное занятие он сам себе придумал).
Йозеф Валерьянович лежит весь день на диване, и никуда не хочет идти. Если вздумается утром, то пройдет по двору, осмотрит свою дворовую территорию, и опять на покой.
КАК ЛЫСОЙ ПРОПИЛ ГОНОРАР АНСАМБЛЯ
Таким образом и было.
В эту ночь атаману не спалось. Он сидел в двухместном номере, куда поселился весь ансамбль, вместе с водителем, Туркой и Мокшей, в зеленом полумраке вместе с верным, привязанным к нему хореографом Киримом.
Все уже спали. Игорь Николаевич был в своем лазоревом халате и лакированных туфлях, а хореограф Кирим в рубашке и синих подтяжках. Между казаками на круглом столе рядом с пухлым альбомом стояла бутылка коньяку, блюдечко с лимоном и шпроты. Они тихо, чтобы не разбудить остальных, обсуждали последние события: этим вечером Лысой утащил со стола гонорар ансамбля суммой в тридцать тысяч рублей, и пропал из номера, вернулся поздно ночью, с шашкой наперевес и совершенно пьяный. Этого мало. С ним явились две неизвестных личности, шумевших в коридоре и изъявивших желание ночевать. Удалились эти личности лишь после того, как Мокша, присутствовавшая при этом, позвонила по телефону в 45 отделение милиции. Личности мгновенно отбыли, лишь только Мокша повесила трубку. Неизвестно куда после ухода личностей задевалась фуражка водителя, шашка, видеокамера и бобровая шапка Йозефа Валерьяновича Бубкина, который всегда ходил в ней даже летом.
— Кто они такие!? — наступал Игорь Николаевич сжимая кулаки на Лысого.
Тот, шатаясь и прилипая к концертным костюмам, бормотал насчет того, что личности ему неизвестны, что они не сукины сыны какие-нибудь, а — хорошие люди.
— Изумительнее всего, что ведь они же оба пьяные… Как же они ухитрились? — Поражался атаман, глядя на место, где некогда помещалась его видеокамера.
— Мошенники, — пояснила Мокша, удаляясь спать произнесла:
- И этот такой же, гнать его из ансамбля надо!
От гонорара в тридцать тысяч Лысой категорически отперся, при этом выговаривая что-то неявственное.
— Ага, быть может они сами исчезли из стола.- осведомился Игорь Николаевич тихим, но страшным по оттенку голосом.
Лысой качнулся, открыл совершенно посоловевшие глаза стукнувшись головой об стену издал звук — не то "и", не то "е" — вроде "эээ"! Лицо его побледнело и судорожно задвигалась челюсть.
— Ведро ему, негодяю, из ванной дать!
И все забегали, ухаживая за заболевшим Лысым. Когда его отводили спать, он, пошатываясь в руках Мокши, очень нежно и мелодически ругался скверными словами, выговаривая их с трудом.
Вся эта история произошла около часу, а теперь было часа 3 пополуночи, но двое в углу гостиничного номера, в котором спал ансамбль, бодрствовали, взвинченные коньяком с лимоном.
Хореограф Кирим, бледный, с очень решительными глазами, поднял рюмку.
—Игорь Николаевич, — прочувственно воскликнул он, — я никогда не забуду, как вы в трудное для меня время взяли меня на работу, в ансамбль. Поверьте, Игорь Николаевич, вы для меня гораздо больше, чем атаман, учитель… Мое безмерное уважение к вам…
- Игорь Николаевич, вы — такой человек, и из-за какого-то извините за выражение, сукиного сына! Нужно гнать его немедленно из ансамбля.
- Меня просили за него очень близкие мне люди,- тихо произнес атаман.
- Просили, чтобы я устроил его и дал возможность работать в Москве. Послушай меня, никогда не лишай человека работы, не бери такой грех на душу
- Но, ведь если его еще обработает этот общественник Бубкин, что тогда будет?,- с жаром продолжал хореограф Кирим.
- Надо гнать его, вот и Мокша -шутиха говорит об этом.
— Тем более, не пойду на то, чтобы его уволить, — задумчиво возразил Игорь Николаевич, горделиво поднял плечи и сделался похож на французского древнего короля.
—Игорь Николаевич, эх… — Горестно воскликнул хореограф Кирим, — значит, что же? Теперь вы будете ждать, пока удастся из этого хулигана сделать человека?
Игорь Николаевич жестом руки остановил его, налил себе коньяку, хлебнул, откусил лимон и заговорил:
— Послушай дружище,-продолжал атаман,- как по-твоему, я понимаю что-либо в людях. Каково твое мнение?
- Игорь Николаевич , что вы спрашиваете! — С большим чувством ответил хореограф Кирим и развел руками.
— Ну, хорошо. Без ложной скромности. Я тоже полагаю, что в этом я не самый последний человек.
Финита, - это провинция и простота, это - Кимры! — Вдруг торжественно воскликнул Игорь Николаевич, и шкаф ответил ему звоном,
- Кто теперь перед нами? - атаман указал пальцем в сторону, где почивал Лысой:
— Исключительный прохвост.
— Но кто он — истинный прохвост Лысой со стажем, — крикнул Сокуренко, - (Кирим открыл рот) — вот что: Вот она провинция, вот они Кимры: воровство, пьянство и алкоголизм, никакой благодарности, предательство, доносы, шапка, видеокамера и гонорар пропали.
Тут Игорь Николаевич вспомнил кражу и побагровел
Внезапно в соседней комнате раздался шум.
В освещенном коридоре предстала в одной ночной сорочке Мокша с боевым и пылающим лицом. И атамана ослепило обилие мощного и, как от страху показалось обоим, совершенно голого тела. В могучих руках Мокша волокла что-то, и это "что-то", упираясь, садилось на зад и толстые его ноги, крытые черным пухом, заплетались по паркету. "Что-то", конечно, оказалось Лысым, совершенно потерянным, все еще пьяным, разлохмаченным остатками волос, что как веник росли с боку головы, в одной рубашке и с ворованной шашкой наперевес.
Мокша, грандиозная и нагая, тряхнула Лысого, как мешок с картофелем, и произнесла такие слова:
— Полюбуйтесь, господин атаман, на нашего Лысого. Я замужем была, а Турка — невинная девушка. Хорошо, что я проснулась.
Окончив эту речь, Мокша впала в состояние стыда, вскрикнула, закрыла грудь руками и унеслась.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ. САУНА
Что такое банкет? Только артистам понятно это таинственное слово. Устроители концерта как правило накрывают столы для почетных гостей. Туда иногда приглашаются и артисты, не все конечно же. И когда ты заходишь в палатку, обычно ее ставят неподалеку от сцены, еще не закончился концерт и звучит громкая музыка, а глава администрации уже поднимает первую рюмку и произносит тост за всех присутствующих дам.
Голодные артисты из ансамбля "Казачий Дюк" только что сошедшие со сцены подошли к атаману. Дорога была долгая и артисты сразу вышли петь на сцену с концертными номерами около часу. Проголодались. Потому вопрос о еде был уместен.
Между тем, запах борща понесся через всю концертную площадку и пощекотал приятно ноздри проголодавшимся гостям. Все повалили в палатку. Вереница дам, говорливых и молчаливых, тощих и толстых, потянулась вперед, и длинный стол зарябел всеми цветами. Не стану описывать кушаньев, какие были за столом! Ничего не упомяну ни о бараньих ребрышках в сметане, ни об жареных баклажанах с орехами, которые подавали к борщу, ни об индейке со сливами и изюмом, ни о том блюде, которое очень походило видом на сапоги, намоченные в квасе,
Не стану говорить об этих кушаньях потому, что мне гораздо более нравится есть их, нежели распространяться об них в разговоре.
- Среди нас есть олигарх, - поднявшись из - за стола с рюмкой в руке произнес раскрасневшийся от спиртного атаман.
- Там, ежели кому необходимо брусчатку на дорогах подправить или еще чего - то это к нему,
- Слово предоставляется Йозефу Валерьяновичу Бубкину.
Бубкин, только что запихнувший в рот сырный бутерброд, чуть не подавился от неожиданности. Он привстал начал мямлить нечто напоминающее тост бросая недоброжелательные взгляды в сторону атамана, в то время как сам атаман не дождавшись окончания тоста громко захохотал и выпил рюмку. Мокша сидевшая рядом старалась усмирить его пыл слегка подергивая за черкеску.
На этом дорогой читатель мы прервемся. Увлекательное приключение, что произошло в сауне ждет вас впереди. Чуть позже я расскажу вам и об этом.
- Я не люблю вино,- продолжал атаман, какое то оно не такое.
Поёт и поет гардемарин ентакий, а народ ему хлопает, да бутылки на стол пересылает. Погуляли, выпили, ещё с собой четыре бутылки вина как презент унесли. До того добрый абхазский народ полюбил наших казаков.
